Правда о выселении балкарцев Часть II
Книга
В ССЫЛКЕ...
«...В местах размещения спецпереселенцев хозяйничали находившиеся в ведении НКВД спецкомендатуры во главе с комендантами. Свободное передвижение ссыльных было категорически запрещено. Между населенными пунктами находились вооруженные посты внутренних войск НКВД, установлены шлагбаумы. На каждого спецпереселенца было заведено личное дело. Для усиления надзора за ссыльными все населенные пункты были разбиты на десятидворки. В каждой назначался старший, который регулярно отчитывался перед комендантом. Ни один спецпереселенец не имел права покидать место поселения без разрешения комендатуры. Взрослые спецпереселенцы обязаны были дважды в месяц посещать комендатуру и отмечаться в специальном журнале.
Когда отгремели последние залпы войны, началась постепенная демобилизация солдат и офицеров из рядов Советской Армии. Народный комиссариат внутренних дел СССР 22 августа 1945 года издал приказ № 140, согласно которому демобилизованные из армии воины: балкарцы, чеченцы, ингуши, карачаевцы, калмыки, крымские татары и представители других выселенных народов не имели права возвращаться на родину, им предписывалось проживать только в тех местах, куда были сосланы их семьи.
И там, в ссылке, воинов-победителей превращали в спецпереселенцев со всеми вытекающими отсюда последствиями...
В это трудно поверить, но по данным спецкомендатур из всей той огромной массы ушедших на фронт балкарцев к маю 1949 года в местах поселения было взято на учет, т.е. фактически оказалось в живых, всего лишь 1045 человек. (Ред.)
...В первые годы пребывания спецпереселенцев в Казахстане и Киргизии большинство руководящих работников райкомов партии, райисполкомов, учреждений и предприятий относились к ним враждебно. Такое же отношение к ним было и со стороны части местного населения - казахов и киргизов, от природы душевных, добрых и гостеприимных людей. И руководители, и местные жители поверили в официальную версию, что балкарцы, карачаевцы, чеченцы, ингуши, калмыки, крымские татары, турки-месхетинцы - изменники Родины, бандиты.
Это потом, спустя время, местное население «потеплело» к спецпереселенцам, увидело, с какой самоотверженностью трудятся «чужие люди» на чужой для них земле. А вначале ярлыки «бандиты», «изменники», навешанные на безвинно репрессированные народы сталинским режимом, имели самые пагубные последствия для спецпереселенцев. Ненависть их преследовала на работе, на улице, дома.
Вот выдержки из специального сообщения от 25 октября 1945 года заместителя народного комиссара внутренних дел Киргизской ССР Леотова секретарю ЦК КП(б) Киргизии Боголюбову:
«28 июля 1945 года в колхозе «Таш-Арык» одной местной колхозницей были избиты 3-4 летние дети спецпереселенки Мурадовой Айзеф, и когда последняя обратилась с жалобой к председателю Долонского сельсовета Таласского района Маныеву Эсенбеку, последний не стал выслушивать Мурадову, избил ее камчей и порвал на ней платье.
Председатель колхоза «Кен-Арык» Таласского района Осмо-налиев систематически занимается избиением спецпереселенцев, как то:
1 августа 1945 года без всяких причин избил спецпереселенку Байрамукову Зурият и ее дочь.
19 августа 1945 года спецпереселенка Доскоева по разрешению бригадира собирала на поле колосья, заметив это, объездчик Бакиев отобрал у нее 500 рублей, а после ее же избил председатель колхоза Осмоналиев.
Кроме того, Осмоналиев избил 80-летнюю старушку, мать спецпереселенца Забуйрова, последняя от побоев до сего времени находится в постели, а избитая им же 12-летняя девочка-спецпереселенка Усманова Кайка после продолжительной болезни умерла, о чем имеется справка медосвидетельствования...»
Инструктор ЦК КП (б) Киргизии, проверявший хозяйственно-трудовое устройство спецпереселенцев, свою справку озаглавил так: «О фактах издевательства, произвола и пренебрежительного отношения к спецпереселенцам в Алабукинском районе Джалал-Абадской области». Сам заголовок справки красноречиво говорит о положении спецпереселенцев в одном из районов Киргизской ССР. Вот некоторые факты из этой справки.
«Одиннадцатилетний мальчик Таусултан Байсултанов, гонимый голодом, пришел на колхозное поле после уборки урожая и стал подбирать с земли колосья. Мальчика увидели секретарь партийной организации колхоза имени Буденного Д. Халмурзаев и завхоз Абылбеков. Они схватили его и стали избивать, обвиняя в воровстве. В справке читаем: «Мальчик от нанесенных ударов через три дня умер. Было создано дело, но виновники до сих пор к ответственности не привлечены».
Бывший председатель колхоза «Кзыл», бывший член партии Темиров, при прямой поддержке заместителя председателя райисполкома Джантемирова систематически занимался обысками спецпереселенцев, избивал их, изымал домашние вещи.
Все это было известно райкому партии, но Темиров оставался безнаказанным до вмешательства Джалал-Абадского обкома партии.
В колхозе «Кзыл» 15 сентября с. г. выбросили из кибитки спецпереселенку, остронуждающуюся Ильмиеву Аатар, на попечении которой находится несколько детей (родители их умерли), и два дня держали на улице. Потребовалось наше вмешательство, чтобы ее вселить в кибитку.
Многие председатели колхозов не вовлекают в работу спецпереселенцев, а некоторые умышленно создают невыносимые условия для них...»
В Казахской ССР отношение к спецпереселенцам в первые годы их пребывания на казахской земле было не лучше, чем в Киргизской ССР. Здесь тоже относились к ним с пренебрежением, ущемляли их права, оскорбляли, издевались над ними, имели место случаи избиения.
...Как уже было сказано выше, режим спецкомендатур был строгим, без разрешения коменданта ни один спецпереселенец не имел права переезжать из одного населенного пункта в другой.
А 26 ноября 1948 года Президиум Верховного Совета СССР издал Указ, который не публиковался, как и многие другие официальные документы, относящиеся к спецпереселенцам. Этот Указ был назван так: «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны». В верхнем правом углу читаем: «Без публикации». Да, публикация такого официального документа навряд ли подняла бы авторитет нашего государства в глазах цивилизованного мира. Вот текст Указа. Он был подписан Н. М. Шверником.
«В целях укрепления режима поселения для выселенных верховным органом СССР в период Отечественной войны чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев, калмыков, немцев, крымских татар и др., а также в связи с тем, что во время их переселения не были определены сроки их высылки, установить, что переселение в отдаленные районы Советского Союза указанных выше лиц проведено навечно, без права возврата их к прежним местам жительства.
За самовольный выезд (побег) из мест обязательного поселения этих выселенцев виновные подлежат привлечению к уголовной ответственности. Определить меру наказания за это преступление в 20 лет каторжных работ.
Дела в отношении побегов выселенцев рассматриваются в Особом совещании при Министерстве внутренних дел СССР.
Лиц, виновных в укрывательстве выселенцев, бежавших из мест обязательного поселения, или способствовавших их побегу, лиц, виновных в выдаче разрешения выселенцам на возврат их в места их прежнего жительства, и лиц, оказывающих им помощь в устройстве их в местах прежнего жительства, привлекать к уголовной ответственности. Определить меру наказания за эти преступления - лишение свободы на срок 5 лет».
В Указе Калинина от 8 апреля 1944 года срок пребывания репрессированных народов в ссылке не был оговорен. Указ за подписью Н. Шверника внес уточнение - «навечно, без права возврата их к прежним местам жительства». А в случае, если, не дай Бог, спецпереселенец без разрешения спецкомендатуры в поисках своей козы (если она у него есть) окажется на территории, подвластной другой спецкомендатуре, ему не избежать «20 лет каторжных работ». Столько давали только убийцам и редко даже грабителям. И дело о таком спецпереселенце рассматривал не суд, а Особое совещание - внесудебный репрессивный орган при МВД СССР.
Николай Михайлович Шверник, подписывая Указ, не предполагал, что он пойдет дальше печальной памяти Драконта, афинского государственного деятеля VII века до нашей эры, чьи законы отличались крайней суровостью и жестокостью и вошли в историю, как «драконовские законы». Драконт жил в рабовладельческом обществе. В каком же обществе жил Шверник, которого отделяли от Драконта 25 столетий?..
...В 1946 году союзное правительство по ходатайству правительства Казахской ССР выделило 3800 тонн продзерна для продажи спецпереселенцам. Если разделить это количество продзерна на всех спецпереселенцев, находившихся на территории Казахстана, а проживал здесь на 1 января 1946 года 412 191 человек, то каждый спецпереселенец мог купить в течение года лишь 9 кг 462 грамма продзерна. Это 26,4 грамма в день.
Правительство Казахской ССР в 1946 году из своих фондов выделило для остронуждающихся спецпереселенцев 96 тонн продовольственного зерна...
Т.е. это еще по 0,6 грамма в день на переселенца, среди которых не было остро не нуждающихся. (Ред.)
Совет Народных Комиссаров Киргизской ССР постановлением от 19 декабря 1944 года № 833с установил норму выдачи наиболее нуждающимся переселенцам продовольствия за наличный расчет. В день на одного человека отпускалось: муки - 100 граммов, крупы - 25 граммов, соли - 15 граммов, сахара (только детям) - 5 граммов...
Но и эти граммы были не бесплатными, их надо было покупать. А на что?!! (Ред.)
...Совет Народных Комиссаров Киргизской ССР в постановлении от 11 сентября 1944 года отмечал крупные недостатки и грубые нарушения, допущенные в деле снабжения спецпереселенцев продуктами питания. «Выделенные для снабжения спецпереселенцев фонды муки, крупы и зерна полностью не выданы, - отмечалось в постановлении. - С ноября 1943 года по июнь 1944 года не додано 9311 центнеров зерна. По вине райисполкомов, потребкооперации и правлений колхозов в Ошской области оставлено без продовольственной помощи в июне 7 500 человек спецпереселенцев и в июле - 8 600 человек. В ряде районов полученные фонды зерна использовались не по назначению (Мирза-Акинский, Базар-Курганский, Панфиловский, Сталинский, Таласский и др.).
Исполкомы Советов и правления колхозов не оказывали неотложной материальной помощи остронуждающимся спецпереселенцам, особенно детям, вследствие чего на почве истощения, инфекционных заболеваний имели место многочисленные смертные случаи (гор. Таш-Кумыр, Кзыл-Кия; районы: Сузакский, Базар-Курганский, Калишшский, Панфиловский, Мирза-Акинский)...
Столь же страшной была ситуация и в Казахстане. Ред.
...Из справки Управления при Совете Министров Казахской ССР по спецпереселению от 1 июля 1946 года. «По имеющимся материалам облотделов по спецпереселению и органов МВД, -читаем в справке, - фонды разбазаривались во всех областях республики». В Акмолинской области не дошло до спецпереселенцев 53800 кг продзерна, в Восточно-Казахстанской области - 24621 кг, Кокчетавской области -16100 кг, Талды - Курганской области - 45 т, Алма-Атинской области - 1974 кг, Джамбульской области - 18100 кг, Семипалатинской области - 2808 кг зерна и 98 тысяч рублей. «Подобных фактов о разбазаривании фондов спецпереселенцев можно привести и по остальным областям...»
Начальник Управления по спецпереселению откровенно писал: «На местах органы прокуратуры рассмотрение большинства дел и привлечение виновных к ответственности под всякими предлогами задерживают. Причем основной причиной задержки в рассмотрении дел является то, что санкции на расходование давались руководителями районов и областей...»
Для оказания безвозвратной денежной помощи остронуждающимся семьям спецпереселенцев Совет Народных Комиссаров СССР в порядке возмещения стоимости их имущества, оставленного в местах прежнего жительства, распоряжением от 17 августа 1945 года №1227рс выделил 3801900 рублей. Это 7 рублей 49 копеек на одного спецпереселенца. Что можно было купить на эти деньги в 1945 году?
...В колхозах и совхозах, на промышленных предприятиях и даже в шахтах Казахстана и Киргизии работали тысячи подростков-спецпереселенцев, нередко даже дети. На работу их гнала нужда, тяжелое материальное положение.
В Казахской ССР в марте 1947 года насчитывалось 15 133 работающих подростка в возрасте от 12 до 16 лет. Только в Джамбульской области на 1 апреля 1945 года из 6475 работающих спецпереселенцев 2 957 являлись подростками до 16 лет, в Алма-Атинской области из 1560 спецпереселенцев, занятых на производстве, подростками являлись 538. В Киргизской ССР в 1948 году работали 4228 подростков. Во многих семьях они являлись основными работниками - отцы погибли на фронтах Великой Отечественной войны, надо было помогать матерям прокормить малолетних братьев и сестер. Это были дети - ссыльные, дети войны, дети спецкомендатур, дети с обкраденным детством. Они работали наравне со взрослыми и рано взрослели...
Вот что писала в Кировский райисполком Фрунзенской области группа чеченцев-спецпереселенцев, доведенная до отчаяния: «Просим вас не отказать в нашей просьбе, так как нас с 23 февраля 1944 года выселили сюда, в Киргизию. Наш народ погибает, а остальные лежат без сил. Или дайте нам помощь или отвезите назад. Если не дадите нам помощи, просим всех вместе нас с семьями расстрелять». Даже сегодня, спустя много лет, нельзя читать без содрогания этот человеческий документ.
К этому заявлению был приложен список 46 семей. Уже несколько дней у них не было продуктов питания. Дети медленно угасали на глазах обезумевших матерей. Какую помощь оказывало государство своим умирающим гражданам?
Трагически сложилась судьба многих семей спецпереселенцев, проживавших в Джалал-Абадской области Киргизской ССР. Здесь были расселены балкарцы и чеченцы. Всего в марте 1944 года их числилось 26378 человек, в том числе: мужчин - 5641, женщин - 6201, детей в возрасте до 16 лет - 14 536. В эту же область в декабре 1944 года были переселены из Грузии 449 семей турок-месхетинцев в количестве 1 780 человек. Таким образом, всего спецпереселенцев в области находилось 28158 человек. На 15 июля 1946 года балкарцев и чеченцев в Джалал-Абадской области осталось 13720 человек, турок-месхетинцев -1137, а всего -14857 человек.
За период с апреля 1944 года по июль 1946 года в области умерло от инфекционных заболеваний, истощения, малярии и других болезней 10336 человек. Это 69,5 % от общего количества прибывших в Джалал - Абадскую область балкарцев, чеченцев и турок-месхетинцев. Ужасающая цифра!
В некоторых населенных пунктах от голода и болезней умирали целые семьи спецпереселенцев.
В декабре 1944 года инструктор сельхозотдела ЦК КП(б) Киргизии после проверки условий жизни спецпереселенцев в Ала-букинском районе пришел в ужас. Он был потрясен от того, что увидел и узнал о положении ссыльных...
Инструктор ЦК в своей справке отмечал, что на 1 октября 1944 года «в колхозе им. Карла Маркса Чанычского сельсовета (председатель - член партии Рыскулов) вымерло 20 семейств -174 человека, т. е. 55%».
«В колхозе «Узгорыш» Чанычского сельсовета (председатель - член партии Мамязаев) вымерло 23 семейства - 146 человек, т. е. 85 %», - читаем в этой же справке.
В колхозе имени Сталина Аккурганского сельсовета (председатель - член партии Дадабаев) вымерло 21 семейство - 110 человек, т. е. 86 процентов. В живых осталось в колхозе только 14 процентов спецпереселенцев!
В колхозе имени Ленина Чанычского сельсовета (председатель - член партии Назарматов) вымерло 19 семейств - 138 человек, т. е. 90 процентов.
В колхозе «Бирлик» Падакского сельсовета, где колхоз возглавлял член партии Парпиев, вымерло 21 семейство - 128 человек, т. е. 92 процента.
В колхозах Алабукинского района Джалал-Абадской области из 534 семей спецпереселенцев целиком вымерли 244. Всего из 2664 человек умерло 1610, т.е. 60%, «в то же время прирост населения из числа спецпереселенцев составил лишь 9 человек (новорожденных детей)»...
Комментарий.
Вышеприведенные документы однозначно свидетельствуют о том, что (не затрагивая массовых репрессий 20-30-х гг. в СССР) только за первую половину 40-х годов XX века сталинско-бери-евский режим власти свершил, как минимум, десять преступлений международного масштаба, которые классифицируются мировым правом как преступления против всего человечества.
Т.е. всего лишь за эти неполные пять лет десять советских народов во внесудебном порядке были подвергнуты не только тотальной депортации по этническому признаку, но и, по сути, приговорены к голодной смерти.
Внимательный анализ даже той, ныне опубликованной части документов того времени дает возможность делать вполне обоснованные выводы о том, что уже к середине 1946 года в общей сложности от голода, тифа и каторжных работ погибло свыше трети переселенцев, в том числе балкарцев, а к концу сороковых годов их численность и вовсе сократилась почти вдвое.
Но, к великому нашему счастью, даже в этом рукотворном аду земном наполовину уничтоженному народу удалось не только выжить, но и сохранить свои честь и достоинство, собственное имя и самобытность.
Этим мы обязаны в первую очередь балкарской женщине-матери, т.е. нашим матерям и бабушкам, которые, сами умирая от непосильной работы и голода, выкармливали и сохраняли своих детей и которые, в силу своей высокой врожденной нравственности, годами и даже десятилетиями ждали с фронта своих, не смешиваясь с другими этносами, чем и спасли полуистребленный народ от полной ассимиляции.
Вторым главнейшим критерием спасения народа стал труд. Работали все, кто мог что-то делать - старики и женщины, дети и инвалиды. Да еще как работали! Долгие годы потом так и оставались непобитыми рекорды, некогда поставленные «за пайку черного...» спецпереселенцами на шахтах Караганды и Кызыл-Кия, как и те рекорды на сборе хлопка и выращивании сахарной свеклы, поставленные за бесплатную карандашную отметку в бригадирской тетради, которая именовалась «трудодень», недоработка которых грозила каторгой...
Народ не только упорно трудился и выживал, но и пытался, как мог, бороться против учиненного над ним произвола. Это особенно стало заметно после возвращения фронтовиков.
И именно тут, в период всенародного бедствия, наиболее ярко проявилась вся та огромная морально-нравственная пропасть между бывшими «избранными», забронированными от войны (и даже в ссылку отправленными не в «скотовозах», а в удобном спецвагоне) совпартработниками, сотрудниками НКВД, МГБ и фронтовиками...
Существует всего лишь 3-4 слезливых письма, написанных в годы депортации представителями бывшей балкарской номенклатуры и адресованных партийно-правительственным бонзам СССР, где они, пространственно ссылаясь на свое «батрацкое происхождение», «незапятнанное» райкомовское прошлое и «постоянную готовность и в дальнейшем выполнять любые задания партии» и т.д., просят: «...смыть с меня позорное пятно, снять с учета спецкомендатуры как честного, преданного коммуниста и гражданина», т.е. всего лишь облегчить их собственную участь, т.к. каждый из них всерьез считал, что среди десятков тысяч своих безвинно репрессированных соотечественников только он является единственно честным «коммунистом и гражданином».
Один из них даже написал: «...Неужели в нашей стране социализма я должен страдать только потому, что я являюсь балкарцем? Почему же я, оставаясь членом ВКП(б) и честным гражданином своей страны, до сих пор остаюсь на подозрении, как и те преступные элементы, против которых я воевал?»...
«Простота хуже воровства» - гласит русская пословица. Но простота, граничащая с глупостью, - это уже бедствие!
Невероятно, но в отличие от простых людей, предельно четко понимающих, что каждый из них депортирован только за его принадлежность к наказанному народу, т.н. «элита» балкарской номенклатуры, в т.ч. люди, накануне депортации сидевшие в кабинете Кумехова и слышавшие из уст генерала Серова другую, к тому же лично им адресованную пословицу, даже спустя годы так и не смогли понять, что они, некогда и часто непонятно за что вознесенные властью, являются всего лишь жалкими «щепками» своего народа, вне которого они не только никто, но и ничто, и над которым они вновь пытались себя поставить...
Но, слава Богу, были многие десятки других писем, отправленных, в первую, очередь офицерами-фронтовиками, которые обращались не только в высшие органы государственной власти СССР, но и к прославленным советским маршалам, под началом которых они воевали на фронтах ВОВ.
Эти люди просили и требовали уже не оказания им личной милости, а объективного разбирательства с последующим восстановлением их гражданских прав и возвращения народа на Родину. Для подобного шага, конечно, требовалось огромное личное мужество каждого из них.
Но даже среди этой когорты мужественных людей, прошедших сквозь горнило войны и осознающих, чем для них может закончиться каждое очередное письмо, непременно следует выделить светлой памяти Адильгерия Соттаева.
Отважный офицер-фронтовик и высокообразованный человек, беззаветный патриот своей Родины и народа А.Соттаев, прекрасно понимающий равносильность своего поступка самоубийству, написал письмо непосредственно Сталину, где в присущей ему откровенной манере и безо всяких «партийных реверансов» потребовал у того восстановления не только своей чести, доброго имени и всех гражданских прав, но и немедленного привлечения к уголовной ответственности всех, кто был причастен к депортации балкарского народа! Финал общеизвестен...
Поскольку «отец народов» не мог привлечь и предать суду в первую очередь самого себя, а тем более пройти во внесудебном порядке (как он это сделал с миллионами людей), через руки «своих детишек» из ведомства Берия, то они срочно взялись за автора письма...
Вот как это описывает в своей книге В.Шабаев: «...Долго ждать ответа не пришлось. 2 декабря 1949 года Соттаев был арестован. Через четыре с половиной месяца, 14 апреля 1950 года состоялся суд. Его дело рассматривалось на закрытом заседании судебной коллегии по уголовным делам Фрунзенского областного суда Киргизской ССР. В чем же обвинялся Адиль-гери Соттаев? «Судебным следствием установлено, - читаем в приговоре, - что Соттаев, будучи враждебно настроенным к Советской власти, в 1935 году среди преподавателей Педагогического института в г. Пятигорске рассказывал анекдоты антисоветского содержания.
В декабре 1944 года и в 1945 году, находясь на учебе, на курсах усовершенствования офицеров Советской Армии в г. Уфе, изготовил воззвание «Прощай, родная Балкария!», в котором возводил клевету на ВКП(б), на мероприятия, проводимые Советским правительством, высказывая намерения вести борьбу против ВКП(б), будучи убежденным буржуазным националистом. В 1945 - 1949 годах написал ряд очерков, рассказов и стихов, в которых также возводил клевету на советскую действительность, тем самым Соттаев совершил преступление, предусмотренное ст. 50 - 10 ч. 2 УК РСФСР.
Исходя из изложенного, руководствуясь ст. 319 - 320 УПК РСФСР и Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 г. «Об отмене смертной казни», судебная коллегия приговорила Соттаева Адильгери Хаджимуссаевича по ст. 58 -10 ч. 2 УК РСФСР с применением санкции ст. 58 - 2 УК РСФСР подвергнуть к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на двадцать пять лет, с поражением в избирательных правах после отбывания меры наказания сроком на 5 лет, с конфискацией всего имущества. Меру пресечения оставить: содержание под стражей. Зачесть ему срок предварительного заключения со 2 декабря 1949 года...
Но Адильгери Соттаев продолжал бороться за свое освобождение. Из Якутии, далекого края вечной мерзлоты, из жестокого лагерного мрака он ухитрялся пересылать короткие письма родным и друзьям. Ни в одном из этих писем не было и тени подавленности, уныния, безысходности, отчаяния. И там, в лагере, за звенящей от трескучего мороза колючей проволокой, где, как он писал, «за моими плечами стынет солнце в сиянии штыка», он оставался несломленным, твердым и честным, таким же мужественным, каким был на фронте.
В мае 1956 года Генеральный прокурор Союза ССР внес протест на приговор Фрунзенского областного суда от 14 апреля 1950 года. По этому протесту Верховный суд СССР 30 мая того же года вынес определение... «Приговор Фрунзенского областного суда от 14 апреля 1950 года, определение Верховного суда Киргизской ССР от 6 мая 1950 года и постановление Президиума Верховного суда той же республики от 11 октября 1954 года в отношении Соттаева Адильгери Хаджимуссаевича отменить и дело производством прекратить за необоснованностью обвинения. Соттаева А. X. из-под стражи освободить.
Председательствующий
И. АКСЕНОВ.
Члены суда
А. СУПАТАЕВ, М. АХДЖАБЕКОВ».
Шесть долгих лагерных лет пробыл Адильгери Соттаев на далекой холодной якутской земле. Не согнулся, сердце его не остыло, вера в справедливость не погасла, как солнечный луч жила в нем надежда вновь увидеть родную Балкарию.
После освобождения из лагеря он вернулся в Киргизию, где находилась его семья. Из «лагерного» он превратился в «спецпоселенца». А через несколько месяцев одним из первых среди своих земляков возвратился на родину...
На всю жизнь запомнил Бабаев офицерское совещание работников МГБ и МВД Казахской ССР, проходившее в 1948 году в актовом зале Министерства внутренних дел. В президиуме - руководящие работники МВД и МГБ республики во главе с министрами. В зале, рядом с лейтенантом Бабаевым, находились старший лейтенант Мадалов (чеченец), капитан Шадиев (ингуш), младший лейтенант Ласкаев (чеченец). Их было всего несколько человек, офицеров, принадлежавших к ссыльным народам.
Слово было предоставлено генерал-лейтенанту Шарапову из аппарата МВД СССР. Говоря о спецпереселенцах, генерал сказал: не нужно было везти их в Казахстан, а надо было везти их дальше, на восток, к Тихому океану и там утопить...»
Комментарий.
Быть может и потому, что столь «глубокомысленно-рационализаторское» предложение «генерал-новатора» Шарапова о необходимости затопления десятка народов СССР в Тихом океане поступило с запозданием, даже круглосуточно и годами бесперебойно работающая сталинско-бериевская машина смерти успела уничтожить к тому времени менее половины переселенцев.
Для уничтожения их оставшейся части требовались дополнительное время и усовершенствование механизмов уничтожения. В качестве одного из таких механизмов и был принят вышеупомянутый драконовский указ от 26 ноября 1948 года, который уже к концу XX века свел бы на нет все эти народы.
Но «верховным паханам ГУЛАГа» и этого показалось мало. Для тщательного заметания на будущее следов своих столь масштабных преступлений, им требовалось, чтобы эти народы как можно быстрее, раз и навсегда исчезли бесшумно и бесследно. Именно поэтому, т.е. чтобы обеспечить «бесшумность» и избежать публичного международного скандала, и были изобретены в свое время соответствующие формы указов, согласно которым (во всех случаях) формально депортировались не народы, а население. Т.е. после ознакомления с подобными указами у мирового сообщества должно было создаться мнение, что в СССР идет не этнически направленная и тотальная депортация народов, а осуществляется всего лишь выселение из того или иного региона страны отдельных этнических групп населения, состоящих только из «предателей, изменников родины и прочих врагов народа».
Гораздо сложнее обстояло дело с организацией «бесследного уничтожения», т.к. даже полное физическое истребление этих народов еще не означало их автоматического исчезновения из истории.
Даже в таком случае на их опустевших землях веками оставались бы их «визитные карточки» в виде десятков древнейших захоронений, сотен памятников строительства и архитектуры и многих тысяч топо-гидронимов, которые, по крайней мере, с точки зрения археологии, истории и лингвистики, четко свидетельствовали бы о бесспорной принадлежности этих территорий тому или иному депортированному народу. А это было крайне опасно, т.к. вскоре и на международном уровне могли встать вопросы о судьбе этих народов. Поэтому (в который раз?!) возникла необходимость очередного перекраивания истории, т.е. откровенного извращения, разграбления и уничтожения истории репрессированных народов.
И началось не только всеобщее переименование исторических, географических и административных названий на опустевших территориях, но и, как упоминалось выше, одновременное сочинение новых «великих и героических историй», для их «новых хозяев».
Дело доходило до курьезов.
Случалось так, что на относительно небольшой, но уже опустевшей и разделенной между несколькими новоявленными «хозяевами», этнической родине того или иного репрессированного народа необходимо было сочинять сразу несколько новых «великих историй», в коих истинным, тысячелетним (но ныне депортированным) хозяевам этих мест т.н. «учеными мужами» отводилась роль всего лишь некой блуждающей горстки диких племен, кои когда-то случайно сюда забрели и столь же случайно отсюда исчезли. Как это происходило в Балкарии хорошо описано в книге Д.Шабаева:
«...Советская историческая наука не уделяла внимания прошлому выселенных народов. Кого могла интересовать история репрессированных? Но находились отдельные «ученые мужи», которые в своих публикациях затрагивали историю народов Северного Кавказа. Затрагивали лишь для того, чтобы извратить ее, зная наперед, что никто не станет и не посмеет выступить против их «научных» изысканий, а точнее измышлений.
Кандидат исторических наук П.Г.Акритас в статье «Древнейшее название горы Бештау», опубликованной в сборнике статей по истории Кабарды (Нальчик, 1954 г.), касаясь вопроса о происхождении балкарцев, пытался доказать, что они являются крымскими татарами и были якобы переселены на Северный Кавказ турецким султаном и крымскими ханами для осуществления их захватнических планов. Автор писал: «...Стамбул и Крым, как показали последующие события, выработали план совместных действий против кабардинцев». В чем же заключался, по мнению П. Г. Акритаса, этот план? Надо было, отмечал автор, «внести раздор в среду черкесов и тем ослабить их сопротивление, разбить черкесов территориально на обособленные группы...»
Вторая задача по этому агрессивному плану, отмечал П. Г. Акритас, заключалась в следующем: «Занять их (черкесов -Д. Ш.) неприступный тыл (верховья Кубани, Малки, Баксана, Чегема и Черека) татарскими племенами, тем самым лишить черкесов надежного недоступного тыла и постоянно угрожать им оттуда, отвлекая их внимание». Как же, по мнению П. Г. Акритаса, Турция и Крым осуществляли эту задачу? «Для этой цели, -утверждал он, - в XVI веке было переселено из Крыма на Кавказ достаточное количество татарских семей, которых поселили в верховьях перечисленных выше рек, лишив черкесов возможности отступления в критические моменты их жизни к неприступным горам и всегда угрожая им с тыла».
Возникает законный вопрос: на основании каких источников советский историк П. Г. Акритас утверждал, что балкарцы - диверсионная группа крымских татар, заброшенная в XVI веке в тыл кабардинского народа? Есть ли источники, подтверждающие это утверждение? Нет, таких источников не существует. Ни результаты археологических раскопок, о которых хорошо было известно заведующему сектором археологии Кабардинского научно-исследовательского института П. Г. Акритасу, ни документальные материалы государственных архивов не могут подтвердить это антинаучное и антинародное утверждение.
В своей статье П. Г. Акритас писал: «После разрешения и второй задачи уже не трудно было туркам и татарам вбить клин между черкесами, чтобы разбить их на части». Турки действительно вбивали клин между черкесами. Это понятно. Они преследовали определенные политические и военные цели. Но непонятно, почему П. Г. Акритас вопреки исторической правде, вопреки историческим фактам пытался извращать историю балкарского народа, клеветать на балкарский народ, голословно обвиняя его в участии в турецко-крымском заговоре против кабардинского народа? Зачем понадобилось советскому историку доказывать недоказуемое, утверждать, что балкарцы являлись орудием борьбы султанской Турции и крымских ханов за захват черкесских земель, за порабощение адыгских племен? История не знает, чтобы балкарцы когда-нибудь находились на службе у турецкого султана или крымских ханов...
У историков Грузии, да и не только Грузии, не вызывало сомнения то, что крайней северной границей распространения картвельских племен являлся Кавказский хребет. Однако в 1952 году ленинградский историк Л. И. Лавров в своей статье «Расселение сванов на Северном Кавказе до XIX века», опубликованной в сборнике «Вопросы этнографии Кавказа» (г. Тбилиси), писал, что «в настоящее время эту точку зрения нельзя считать правильной».
Кандидат исторических наук Л.И. Лавров не был новичком в деле изучения истории народов Кавказа, в частности балкарского народа. Еще накануне Великой Отечественной войны у него имелись публикации по истории балкарцев. Тогда у Л.И.Лаврова не возникало сомнения в том, что южной границей балкарцев являлся Кавказский хребет и то, что для сванов этот же хребет являлся северным рубежом. Но в 1952 г. Л.И. Лавров, вопреки исторической правде, пытался доказать, «что в некую, - как он писал, - историческую эпоху часть Северного Кавказа, в первую очередь верховья р. Кубани и р. Баксана, были населены сванами». Л. И. Лавров приводил ряд отрывочных данных, которые никак нельзя считать серьезными для научного обоснования выдвинутого им положения.
На страницах своей работы Л. И. Лавров, говоря о балкарцах, совершенно не употреблял термин «балкарцы», а именовал их тюркоязычными племенами или тюркоязычным населением. В работах, опубликованных до выселения народов Северного Кавказа, в частности в статье «Из поездки в Балкарию» (1940 г.), терминология у Л.И. Лаврова другая: нет «тюркоязычных племен», есть «балкарцы».
Статья «Расселение сванов на Северном Кавказе» была написана Л. И. Лавровым с определенной целью: исторически обосновать принадлежность Грузии той части территории Балкарии, которая была от нее отторгнута по Указу Калинина. Кто мог в 1952 году опровергнуть такое, с позволения сказать, «научное» обоснование ученого Л. И. Лаврова? Никто - балкарцы находились в ссылке. В тоталитарном государстве, где была ликвидирована традиционная общечеловеческая мораль, балкарский народ был лишен не только родины, не только гражданских прав и возможности развивать национальную культуру, но и предпринимались попытки извратить его историю, о чем говорят приведенные факты...
...Шли годы. Трудолюбие спецпереселенцев, их стойкость к превратностям судьбы, терпение и выносливость показали местному населению, что люди, которых окрестили «спецпереселенцами», - это такие же, как и они, простые советские люди, а не бандиты и изменники Родины. В отношениях между ними постепенно наметилось потепление, переросшее в дружбу.
В марте 1953 года умер И. В. Сталин. А через четыре месяца, в летний июльский день радио разнесло по всей стране потрясающую новость: Лаврентий Берия - заклятый враг народа, шпион международного империализма. И все в это поверили. Поверили потому, что более страшной, омерзительной, ненавистной фигуры в истории советского общества не было.
Нет, Берия надо было судить не как агента международного капитала, каковым он никогда не был, а как оберпалача, взращенного тоталитарным сталинским режимом.
Но дискриминация спецпоселенцев продолжалась. Их по-прежнему считали людьми второго сорта, хотя трудились они не хуже местного населения, добивались успехов на колхозных и совхозных полях, в шахтах, на промышленных предприятиях. Эпизод, о котором я хочу рассказать, - красноречивое свидетельство отношения официальных властей к спецпоселенцам даже спустя более десятилетнего пребывания их в ссылке.
«Осенью 1954 года в Алма-Ате проходило совещание партийно-хозяйственного актива Казахстана. Оно было посвящено освоению целинных и залежных земель. На совещание прибыли руководящие партийные, советские и хозяйственные работники, активисты-целинники из всех областей республики. Среди целинников находилась небольшая группа балкарцев, чеченцев, ингушей и карачаевцев - передовиков сельскохозяйственного производства. В работе совещания принимал участие первый секретарь ЦК КП Казахстана Л. И. Брежнев. Он выступил с большой речью. В начале своего выступления Брежнев, обращаясь к залу, сказал: «Как мне сообщили, здесь, на совещании, находятся представители репрессированных народов. Прошу их покинуть зал».
Для всех присутствующих это обращение явилось неожиданностью. В зале повисла тягостная тишина. Через минуту в задних рядах произошло движение: балкарцы, чеченцы, ингуши и карачаевцы, недоуменно переглядываясь, оскорбленные и униженные, покидали зал. Ибрагим Малкаров громко крикнул:
- Зачем же приглашали? - Но ответа на эту реплику не последовало...»
Комментарий.
Ответа и не могло быть, т.к. ни районно-областное руководство, ни тем более руководители колхозов и совхозов, имевшие совесть и мужество не только по достоинству оценить рекордные показатели труда ссыльных, но и делегировать их на столь высокое совещание, пока еще не могли без печальных для себя последствий, защитить этих людей от нападок и унижений со стороны высокопоставленных хамов.
Но по большому счету это уже не имело столь рокового значения, т.к. несмотря на то, что до исторического XX съезда КПСС, публично оценившего последствия культа личности Сталина, оставалось еще два года, в стране явно витала «хрущевская оттепель».
Поэтому ни очередные грязные помои откровенно пожирающих друг друга сталинистов, ничто иное уже не могли сломить дух народа, который благодаря своему упорному труду не только выжил и вырвался из полосы массовой смертности, но и откровенно окреп материально и даже начал расти численно, чему способствовали возвращение фронтовиков и подрастание выжившей части предвоенного и военного поколения, не по годам повзрослевших детей, которые работали наравне со взрослыми...
И не только балкарцы, но и миллионы других безвинно репрессированных людей, которым только в течение полугода воочию удалось увидеть мучительный и бесславный конец двух своих главных палачей, теперь уже как никогда были уверены в том, что им суждено увидеть день обретения своей свободы и Родины.